Человек

Им не нравится то, что я должен сказать, но они все равно приходят ко мне, потому что им нужен кто-то, кто скажет им что-то другое, противоположное от всех остальных.

Жан Бодрийяр, «От гиперреальности к исчезновению»

Человек — первый и центральный объект исследования Жана Бодрийяра. Он посвящает треть своих работ именно ему — индивиду, «странному субъекту», который, в конце концов, исходя из работ Бодрийяра, должен превратиться в Человека. Безусловно, будучи философом и социологом, Бодрийяр рассматривает человека с одной стороны, с точки зрения социологии, а с другой — с философской точки зрения. А с третьей — с точки зрения психологии. В рамках этих исследований и анализа он использует также труды своего коллеги, французского философа Жака Лакана и австрийского психоаналитика — одного из мэтров глубинной психологии — Зигмунда Фрейда.

Жан Бодрийяр рассматривает человека как участника этого мира и как «последствие» своего мировоззрения. Тем самым подход Бодрийяра крайне интересен: в отличие от подхода других ученых, он изначально идет от общего к частному. То есть философ не сосредотачивается на частностях, а выводит частности из общего. Если посмотреть на библиографию Бодрийяра, то, по сути, он начинает рассматривать человека… от семьи, от дома, где он живет, еще в самой первой работе — «Система вещей» (1970). Очень философская работа и в то же время это триллер. В ней Бодрийяр ставит незамысловатые вопросы, но, тем не менее, ими просто обескураживает современного человека. Например, он говорит: «Дома времени больше не стало, оно больше не стучит в сердце комнатных часов, зато оно по-прежнему регистрируется в часах наручных, доставляя нам органическое удовлетворение, словно регулярное действие какого-нибудь внутреннего органа (Жан Бодрийяр, «Система вещей»)». У нас в домах исчезли часы, но у большинства часы расположены на руках, на гаджетах. Раньше было общее время для всех в доме, то, что объединяло этот дом. Но сегодня у каждого — свое время. И это разваливает «дом».

Бодрийяр приводит множество подобных примеров: планировка комнат, или что-то другое, что человек сделал в своей жизни и как он ее «усовершенствовал». Первое обобщенное название Бодрийяр использует в своей работе «В тени молчаливого большинства или конец социального» (1978). В ней массу людей он рассматривает уже как «молчаливое большинство»:

«Единственный оставшийся референт — референт «молчаливого большинства». Этим тёмным бытием, этой текучей субстанцией, которая наличествует не социально, а статистически и обнаружить которую удаётся лишь приёмами зондажа, обусловлены все функционирующие сегодня системы. Сфера её проявления есть сфера симуляции в пространстве социального, или, точнее, в пространстве, где социальное уже отсутствует (Жан Бодрийяр, «В тени молчаливого большинства»)».

Следующая, с моей точки зрения, жесткая работа-эссе сделала Жана Бодрийяра для одних гением, а для других — персоной нон грата. Когда он приезжал на научные конференции, американцы поднимались в полном составе и демонстративно выходили из зала. Речь идет о книге «Америка». Именно в связи с её выходом в свет и последующим фурором в обществе американцы стали покидать конференц-залы при появлении там Бодрийяра. Огромное количество ученых США ругались с Бодрийяром из-за этой книги, потому что она действительно жесткая. Например, он назвал Соединенные Штаты Америки — первым первобытным обществом нового времени:

«В сущности, Соединенные Штаты со своим пространством, со своей чрезвычайной технологической изощренностью и простодушием, включая и те пространства, которые они открывают для симуляции — единственное реально существующее первобытное общество. И все очарование состоит в том, что можно путешествовать по Америке как по первобытному обществу будущего, обществу сложности, смешанности, всевозрастающей скученности, обществу жестоких, но прекрасных в их внешнем разнообразии ритуалов, обществу непредсказуемых последствий тотальной метасоциальности, очаровывающего своей имманентностью, и в то же время — обществу без прошлого, которое можно было бы осмыслить, а значит, подлинно первобытному (Жан Бодрийяр, «Америка»)».

Безусловно, восприятие и определение Бодрийяром людей в виде «массы» само по себе не было такой уж новинкой. Но в 1978 году появилось более радикальное название этих субъектов — «молчаливое большинство». В дополнение ко всему, Жан Бодрийяр «находит» еще одно резкое определение людей — «царство слепых», о чем говорит прямо в названии книги «В царстве слепых» (2002), как одной из последних его работ и новый, более поздний взгляд на человечество.

Через два года после этого, в 2014-м, Бодрийяр пишет свою следующую работу — «Отсканированные», что является, согласитесь, также достаточно миловидным названием для людей. Все эти определения — лишь некоторые примеры того, как учёный характеризовал этих «странных субъектов». По одним только названиям его работ в разные периоды видно, что Бодрийяр из общего выводит частное, то есть, выводит человека.

Может показаться, что Жан Бодрийяр склонен к непомерным обобщениям — всех людей стрижет под одну гребенку. Но это не так. Безусловно, есть преобладающая «масса», из которой выводится некий человек, и таких — большинство.

Некоторые его определения уже перечислены: «молчаливое большинство», «царство слепых», «отсканированные» и т.д. Это лишь часть примеров, каких только определений Бодрийяр не вводил в обращение! Он рассматривал и другой тип людей, он делит их на два класса, которые я бы охарактеризовал, как «искренне заблуждающиеся» и «намеренно заблудившиеся». Более детально мы рассмотрим их чуть дальше.

Третий тип, к которому, безусловно, относит учёный не без иронии и себя самого, это философы, способные осмыслить то, что происходит. Люди, которые максимально объективно смотрят на мир, насколько это вообще возможно. Таким образом, Жан Бодрийяр в своих трудах выводит парадигму, которая должна выстраиваться следующим образом: вверху — «философы», которые объективно смотрят на мир; чуть ниже — товарищи, которые им противостоят («искренне заблуждающиеся» и те, кто сознательно, намеренно «заблудились»), а между ними должна быть «масса».

Обратите внимание на схему. У «массы» существует некое состояние, о котором много пишет Жан Бодрийяр. Состояние оргии. Дело в том, что «масса», согласно Бодрийяру, все время находится в состоянии оргии. Если точно следовать работам учёного, существует всего несколько состояний: либо в оргии, либо после оргии… И массы находятся в этих двух состояниях, где одно постоянно сменяет другое. Можно, конечно, еще посчитать состояние «до оргии», но его никто не рассматривает, по причине того, что любое состояние «до оргии» — это состояние «после предыдущей оргии». Следовательно, обычно существует, так сказать, перманентное состояние оргии, сменяемой состоянием «после оргии», а затем начинается следующая волна.

Представители «искренне заблуждающихся» пытаются эту оргию чем-то объяснить, но у них ничего не получается. Например, они начинают искать какие-то закономерности, задавая вопросы: «Ну почему все так?», «Почему мы — такие?», «Почему мир таков?», и этим вуалируют свое положение. «Намеренно заблудившиеся» объясняют это другим образом: «Так, в принципе, и должно быть» или «Это, в принципе, нормально». Для них — все в порядке.

Бодрийяр же говорит о том, что большая часть человечества постоянно находится в стадии оргии, что ему представляется сравнимым с сексом на центральной площади. По сути, секс, как таковой, перестал быть тайной. Секс — это нечто сакральное между двумя людьми, то, что никогда не выставляют напоказ. Исторически никогда он не выставлялся напоказ. Но сейчас сексом занимаются прямо на центральной площади. И это наглядный пример того, что со всем остальным происходит то же самое: все сакральное перестало быть сакральным.

Самое интересное в этой схеме то, что «массе» — все равно: она не обращает на всё это никакого внимания. Она не слушает ни философов, ни «намеренно заблудившихся», ни «искренне заблуждающихся» — никого. Бодрийяр показывает, что в силу этого «массу» даже «примитивом» назвать сейчас сложно. Они — все «увлеченные», или «соблазненные» этим миром. А соблазн — такая форма отношений с миром, когда мир распоряжается тобой так, как хочет. И ты не знаешь, как он тобой распорядится. Если это объяснить очень просто, то это такое положение дел, когда объекты (вещи) начинают создавать вместо человека его жизнь. Например, «моя жизнь закончилась, потому что я потерял свой телефон» (то есть его жизнь — это его телефон). Другой подобный пример в США: в мире современных информационных технологий у человека блокируют аккаунт в сети Инстаграм (приложение для обмена фотографиями и видеозаписями). И человек искренне считает: его жизнь на этом закончилась, поскольку аккаунт заблокировали, и теперь жить просто нет смысла. Это также еще одна иллюстрация того, почему Бодрийяр писал о США, как о первобытном обществе: у американки забрали электронную страницу в сети, и сразу начался «конец света».

Описанная Бодрийяром схема современного общества, состоящего из преобладающего числа «массы», «искренне заблуждающихся», «намеренно заблудившихся» и «философов» — это очень простая картина мира. И из этого всего Бодрийяр выводит самого человека. Он считает, что в любом человеке существуют все эти 4 типа, которые объединяются в некую систему, 4 индивида — как зеркальное отражение каждого человека в любой момент времени. По сути, эти 4 типа человека — это отражение человека, его проявление в этом мире.

Исходя из этого, можно было бы сделать «круговую диаграмму» человека. То есть какой тип в человеке преобладает: «философ», «намеренно заблудившийся», «искренне заблуждающийся» или «причастный к массе»? При этом все зависит от процентного отношения. Идеальное процентное соотношение выглядит так: 75% — это «философ» (этот тип человека преобладает в диаграмме), «искренне заблуждающегося» и «намеренно заблудившегося» в человеке должно быть где-то 20% (по 10% каждого) и оставшиеся 5% — это «масса», его принадлежность к массе. Безусловно, такое соотношение дает радикально-идеальную форму человека. Но в реальной жизни так не бывает. У человека эти «типы» находятся в динамике, то есть его конфигурация постоянно изменяется: в один момент он может быть философом на 90%, а уже через 5 минут от философа останется лишь 1%. Эту модель можно представить в виде четырех сообщающихся сосудов (вспомним соответствующий урок физики: где-то больше, где-то меньше жидкости, в зависимости от наклона к горизонту).

Итак, «круговая диаграмма» постоянно находится в какой-то динамике. При этом динамически она неуправляема. То есть, если человек сознательно не хочет этим управлять (сознательно не желает определиться — кто он в данный момент), то это соотношение все время находится в некоем постоянном изменении. И неизвестно, в какой именно момент в каком состоянии (типе) находится человек, в каком соотношении представлена «диаграмма». И все, кто имеют виды на этого человека, пытаются эту «диаграмму» сделать для себя как можно больше «подходящей». Например, правительство. Для него удобнее всего, чтобы человек был «массой» в государстве. И чем больше в нем «массы», чем больше он «отсканированный», тем лучше. Другим примером являются работодатели. Они надеются на то, что на «диаграмме» большинство будет «намеренно заблудившимися»: человек должен сознательно быть заблудшим, и считать, что корпорация (компания) для него — это «манна небесная», поэтому он должен ходить на работу, быть роботом и т.д.

Еще один необходимый и по-своему яркий пример — средства массовой информации. Для СМИ оптимальным соотношением на «диаграмме» является, когда у человека преобладает тип «искренне заблуждающегося», как результат их воздействия на него. Человек сам по себе — это существо, которое «имеет потенциал» (и «не более того», как отмечали великие фантасты ХХ века братья Стругацкие). Наличие разума не заставляет человека думать. Наличие у него определенных аппаратов не заставляет ими пользоваться. Человек — это всего лишь носитель определенного потенциала. А вот воспользуется ли он этим потенциалом — уже его личное дело. Это «личное» в человеке по-настоящему никто не воспитывает, кроме него самого, поскольку никто не заинтересован в том, чтобы его «личное» стало больше, чтобы потенциал раскрывался все больше и больше. Никто не заинтересован в этом, кроме, повторим, самого человека. Только он сам может это делать. Но так как оно ему субъективно ни к чему в стадии оргии, и он не думает ни о чем другом, как это неоднократно подчеркивал Жан Бодрийяр, то этот «потенциал», эта часть человека становится все меньше и меньше. И стремится к нулю. В чём и суть.

Если смотреть на эту «диаграмму» глазами психолога, то чем меньше в человеке этого «Я» («философа») и больше привнесённых систем, тем он ущербней. Следовательно, эта диаграмма, с точки зрения глубинной психологии, является и диаграммой ущербности человека. Так у нас возникает понятие «степеней ущербности», введенное мной как Ph.D. в области психологии в рамках исследования новой научной категории в психологии — ущербности. Изучая такую категорию, как ущербность, я могу утверждать: каждый человек в этом мире живет с определенной степенью ущербности. Приведу простой пример из моей новой книги «Психология фотографа», которая является неким введением в психологию ущербности на примере фотоаппарата. Категория эта комплексная и глубокая, более того, она новая для психологической дисциплины. И чтобы объяснить суть этой категории практическим языком и показать, как она влияет на нашу жизнь, я выбрал модели фотоаппарата и создания фотографии. Ведь хороший фотоаппарат сегодня — это наивысшая степень ущербности; если фотоаппарат ущербен настолько, что он удовлетворяет большинство «ущербных», то является очень хорошим фотоаппаратом. И чем камера профессиональнее, тем ужаснее она для большинства. По сути, люди готовы отдавать большие деньги только за ту камеру, которая за них сделает хороший снимок. При этом высшая степень ущербности заключается в компромиссе с камерой, когда кто-то решает, что достаточно одной любой камеры, способной справится со всеми задачами одновременно. Еще одна степень ущербности — это сочетание цены и качества, когда потребитель соглашается с тем, что он покупает не то, что хотел, но цена подходящая, а значит, все устраивает.

В сущности, современная психология требует введения академической категории ущербности как центрального объекта исследования, поскольку вся психология человека проистекает из ущербности. И, если подойти к этой парадигме с помощью психологии, то можно увидеть, что человек не просто этой «массой» становится. «Массы» реагируют рефлекторно, вне зависимости от того, хочет этого человек или нет (рефлексами и их исследованием занимался один из мэтров глубинной психологии, австрийский психолог Зигмунд Фрейд). Становится человек «массой» следующим образом:

Если рассматриваем сложные модели («искренне заблуждающихся» или «сознательно заблудившихся»), то эти объекты является вторыми. То есть, чтобы сделать себя «намеренно заблудившимся», необходимо «давление» до работы с инстинктом. Это сложные инстинктивные модели поведения, как психологическая категория, которыми занимался мэтр глубинной психологии Карл Густав Юнг.

Когда говорим об «искреннем заблуждении», речь идет о побуждениях человека. «Искренне заблуждающийся» — это человек, как следствие своих заблуждений. Побуждения исследовал основатель судьбоанализа, другой мэтр глубинной психологии — Липот Сонди.

Обратите внимание, этим самым «Я» не занимался в мире никто, кроме венгерско-швейцарского психоаналитика Липота Сонди и меня, как последователя и продолжателя школы Сонди. Так, главный труд Липота Сонди в области исследования «Я» — его четвертая книга «Я-Анализ», в которой он вывел «Pontifex Opрositorum» — высшую форму «Я», триумф личности. «Pontifex Oppositorum» — одно из самых мистических понятий, вообще существующих в науке (не только в глубинной психологии). В рамках моего исследования и работы над книгой «Философия Сонди», помимо отделения и описания непосредственно самой философии Сонди, одной из базовых задач написания этой книги является состояние «Pontifex Oppositorum» или «высшее жреческое». Это некое особое состояние человека и тот уровень развития его «Я», который позволяет разрешать конфликты в его жизни и осознанно управлять собственной судьбой, выстраивая её свободно и вне зависимостей от требований жизни и её незримых институтов.

Жан Бодрийяр в своих работах рассматривал «Я» с точки зрения социологии и философии, как символьную составляющую, где, по сути, «Я» является следствием символьной составляющей. И поскольку «Я» стоит над всей этой «диаграммой» человека, оно ретрансформируется в формы: форму на базе рефлекса — «масса», форму на базе инстинкта или побуждения — «искренне заблуждающийся» или «намеренно заблудившийся». Таким образом, «Я» принимает формы, начиная с формы «символа», и заканчивая формой «массы» (по сути, расщеплением до состояния «массы»).

Жан Бодрийяр говорит о том, что человек может быть символом. Например, таким, как выдающийся испанский дворянин, командор ордена Иисуса Христа Иеронимо Санчес де Карранза, как командор ордена Иисуса Христа в Калабрии (юг Италии) Франческо Виллардита. Эти выдающиеся исторические личности — символы Испанской школы фехтования, символы Европы, символы Ндрангеты. То есть человек может быть символом, культом личности (каким в известный период СССР воспринимался Сталин), а может быть «массой», ретрансформироваться в массу (в одного из многих). Это расщепление посредством ущербности и делает человека ничтожным.

По сути, мы имеем дело с неким субъектом, для которого мир искажается пропорционально направлению движения к состоянию «одного из многих». И чем ниже идет движение, тем искажается все больше и больше. При этом у каждого человека своя примесь такого «искажения» (эти стадии искажений доводят человека от уровня «заблуждений» до уровня «симуляций» («симулякр»), и в конце концов до «гиперреальности»). Таким образом, заблуждение, симуляция, гиперреальность — стадии искажения мира для человека. А это уже уровень мистики Бодрийяра. Но вещь не нова. Если прочесть любую еврейскую древнюю книгу, будет понятно, что именно в них, начиная с Торы, и заканчивая Зоаром, Бахиром — во всех указанных и им подобных древних трудах описан этот механизм.

Существует даже некая притча о том, что Бодрийяр вводил слово «симулякр» как несуществующее высказывание из книги Екклесиаста. Учёный сослался на пророка, мол, он впервые использовал этот термин. И многие тщательно и тщетно искали этот фрагмент книги, входящей в состав иудейского Священного Писания и Ветхого Завета. Искали в Седьмой книге раздела Писаний Танаха. Перевернули разновидности Торы, Танаха, Бахира… но до сегодняшнего дня не нашли подобного высказывания пророка Екклесиаста, где бы было слово «симулякр». В художественной литературе нечто подобное давно получило прописку. Культурный мир хорошо знает повести Белкина, которого никогда не было на свете. Та же история — с Козьмой Прутковым. Но в науке до Бодрийяра это было не принято. Фактически, он использовал некий подход (как настоящий учитель): он заставил их искать! Бодрийяр знал, что никто не станет поднимать старые книги и искать там. Но когда все бросились критиковать его и искать подтверждение этому в древних еврейских книгах, было уже поздно. Термин не просто введен, но и стал использоваться многими учеными, крайне точно описывая все те явления, которые происходят в современном обществе и мире.

Немаловажно и то, что он поднимает такие серьезные вопросы, как вопрос судьбы, вопрос Зла (абсолютного Зла, интеллекта Зла). Здесь и начинается мистицизм Бодрийяра. Эти состояния человека, его взаимодействие с миром после оргии порождают мистицизм Бодрийяра: «гипсовых ангелов», «судьбу», «Зло», «Бога», «выдуманный мир», книгу «Почему всё не исчезло» и многое другое.

Надо сказать, Бодрийяр был последним глубоким европейским мистиком, обретшим мировую известность. Европейский мистицизм никуда не делся. Он постоянно переходит в новые формы. С моей точки зрения, Бодрийяр — это современный взгляд на европейский мистицизм сквозь призму человека и те понятия, которые он дает: «масса», «царство слепых», «молчаливое большинство».

Если сопоставить это с явлениями, которые описывали мастера современной научной и социальной фантастики Братья Стругацкие, то у них также этот тезис присутствует в произведении «Хищные вещи века» (и неспроста). И яркой иллюстрацией к явлению «молчаливого большинства» выступает сцена, в которой один из персонажей говорит: «Чем дальше вы от животного, тем слег* безобиднее, но чем ближе вы к животному, тем больше вам захочется соблюсти конспирацию. Сами животные вообще предпочитают помалкивать». На что другой ему отве- чает: «А вы сами-то пробовали?» — «Да» — «И что?» — «Как видите, помалкиваю».

Это «молчаливое большинство» Стругацкие описали в «Хищных вещах века» ещё в 1964 году (книга опубликована в 1965), за 13 лет до «Молчаливого большинства» Жана Бодрийяра. И чем ближе человек к инстинкту, тем больше он превращается в «молчаливое большинство», потому что скелетов в шкафу у него становится все больше и больше. Поэтому он вообще «предпочитает об этом помалкивать».

Не скажу, что все, но многие, очень многие граждане современного общества попали в такую ситуацию: мы все время как бы имеем дело с некой «формой» человека. То есть он постоянно двигается по той шкале-диаграмме, которую описывали ранее, но двигается неуправляемо, потому что очень много людей и их сообществ заинтересованы в этом человеке. Просто представьте, сколько интереса к этому бедному несчастному человеку: у правительства — свои интересы, у бизнеса — свои, у СМИ — свои интересы. Да, а ведь ещё — он сам по себе, у него — свои интересы. Вы представляете, сколько заинтересованных в этом маленьком «тщедушном» субъекте одновременно!

Рассмотрим это на примере происходящего в мире — пандемии, спровоцированной коронавирусом. Государство заинтересовано в том, чтобы люди сидели дома. Зачем? Иначе государству может мало не показаться, поскольку на сегодня у него нет методик того, как справится с этой эпидемией, и как стабилизировать обстановку в стране. Бизнес не заинтересован в том, чтобы люди сидели дома, потому что ему необходима их работа, хождение людей на работу. А СМИ почему-то (и впрямь — с чего бы это?) играют на стороне государства, а не на стороне бизнеса. Не логично ли будет предположить, что бизнесмены реализуют эту ситуацию в свою пользу. И используют государство, как инструмент реализации своих интересов. В силу этого СМИ ведет себя так, как удобно им. Но, по идее, должно быть прямо до наоборот: СМИ должны как можно больше шуметь. И вообще энергично-ритмично возмущаться деятельностью государственных органов, президента — в особенности. Потому что все они решили эту ситуацию использовать в свою пользу: то есть зарабатывать на этом деньги. Ну, а как же человек? Ну, тот, которого заперли дома? Почему он безрадостен? Потому что его оставили один на один с собой, в квартире. Не будем отвлекаться от главного на детали типа — квартиры-то у наших разных людей — разные, далеко не все они приспособлены для такого автономного плавания в житейском море-океане. Но о деталях — в другой раз. Таков один из законов второй природы — природы человека и его общества: вырванный из контекста повседневной круговерти человек… начинает думать. И нередко понимает: идет оргия без его участия. Он вроде как бы созерцатель. А для человека общества потребления — это подобно смерти (быть лишь зрителем, а не пайщиком, не участником событий). И в этом смысл происходящего.

* В произведении Братьев Стругацких «Хищные вещи века» используется слово «слег». Это слово Стругацкие определяют как приспособление для волнового психотехнического воздействия на мозг, растормаживающего фантазию, по воздействию близок к современным синтетическим галлюциногенам; при систематическом применении или передозировке оказывает разрушающее воздействие на организм.

Всмотримся в человека, как в участника системы. У Жана Бодрийяра описана очень интересная форма: при всем многообразии возможностей, предоставляемых миром гиперреальности, у человека в этом мире нет места. Это культ мира гиперреальности, культ «места». И этого никто не заметил в трудах Бодрийяра. Но на самом деле, сие — основополагающая система мира гиперреальности: отсутствие места. Человек как бы постоянно стоит на ногах, и ему некуда прибиться. И самое главное, места ему не принадлежат. Например, согласно закону, курить в общественных местах запрещено, и человек нашел небольшой угол, где он, как ему кажется, может спокойно покурить. Но в тот момент, когда он предполагал, что, наконец-то, у него есть несколько минут насладиться сигаретой, к нему подходит полицейский: в общественных местах запрещено курить. А где он может курить — неизвестно… По сути, человеку везде нужно спрашивать разрешение.

Современный мир — это мир разрешений. Гиперреальность — это мир разрешений: везде нужны допуски, пароли, фрагменты и т.д. И отсутствие какого-либо места — первый признак этой гиперреальности, социализации в гиперреальности. То есть человеку не принадлежит ни одно место. Он нигде не может себя чувствовать так, чтобы беспрепятственно занять «место» без каких-либо разрешительных мер.

Вторым признаком гиперреальности является отсутствие будущего. В гиперреальности есть только настоящее, и нет будущего. Поскольку сама гиперреальность — это форма настоящего без будущего.

Третья составляющая социальных отношений и гиперреальности — это движение за объектом. Объекты определяют жизнь человека, и ссылка на тот или иной объект происходит ежесекундно. Допустим, у вас нет клиентов, потому что у вас плохой сайт. Таким образом, у человека всегда виноват тот объект, которого нет. То есть объект становится для человека неким поводырем в гиперреальности.

Ещё одна, четвертая составляющая гиперреальности — это фатальные стратегии. Каждый поступок человека в жизни, в игре в гиперреальность, ведет его к неудаче, к проигрышу, к разочарованию. Причём — без вариантов, обязательно и всенепременно. Этот человек является «потерпевшим» по жизни, и не может жить в ином состоянии. И те, кто лучше всех «выполняет эту программу», становятся самыми значительными членами общества гиперреальности. По сути, это игра наперегонки — «кому хуже»: чем человеку хуже, тем больше ему должны все: общество, работодатели. Что-то вроде игры в поддавки? Пожалуй.

Как это выглядит на самом деле?

Во-первых, когда люди имеют дело с изначальным символьным «Я», то они борются за символьное состояние. Что такое символьное состояние? Это состояние, в котором «Я» не нуждается в каком-то месте, когда ему все двери открываются. «Символьное состояние» — это состояние без места, и при этом, «Я» может занимать любое место, которое ему заблагорассудится, и определять всем места, где они должны сидеть. Таким образом, символьная система обеспечивает пространство вне гиперреальности.

Во-вторых, побуждения определяют будущее, судьбу человека.

В-третьих, речь о фатальностях жизни человека. Гиперреальность обеспечивает фатальность. И очень многим исследователям кажется, что Бодрийяр описывал пространство «за пределами гиперреальности», подразумевая движение вверх, куда-то в невидимое. На самом деле, имеется в виду движение вниз. То есть «за пределами гиперреальности» — это в самый низ, и даже еще ниже. Как у Станислава Ежи Леца, помните: «Очутившись на дне, я услышал стук снизу». Вот что-то в таком роде. И если гиперреальность — это состояние человека, массы, которые реагируют на базе рефлексов, то что стоит тогда ниже уровня рефлексов? Архаичные составляющие Я1 и Я2 (птичьи и осьминожьи подходы, которые описывал академик Г. С. Попов), что находятся за пределами гиперреальности (по сути, другие формы архаичных, продуцированных систем, которые порождают Я1 и Я2 человека: Я-Сознание и Я-Памяти).

Рассмотрим это более подробно. С детства мы знаем о том, что они имеются, Я1 и Я2. Как? Каждый из нас «разговаривал» сам с собой, размышлял на манер диалога, испытывал некий внутренний многоголосый конфликт, метался меж двух огней и так далее. Это и есть проявление диалога между Я1 и Я2. Но знать, что этот феномен существует — недостаточно. Это лишь начало познания «Я». Вопрос исследовали многие ученые, так или иначе описывая Я2, но по-настоящему добились успеха лишь единицы. Отцом мировой науки о памяти в ХХ веке является советский академик Григорий Семенович Попов. Именно он вывел модель памяти человека и исследовательскую концепцию Я1 и Я2, где «Я1» — это «Я-сознания», и «Я2» — это «Я-памяти». Академик Попов говорил, что «весь мир — это память». И если посмотреть на устройство памяти, на ее блоки и дойти до изначалия, то там, в глубине памяти, располагается ее архаическая составляющая, представленная в виде двух моделей: птицы и осьминога. Именно академик Попов, первый в мировой науке памяти, описал этот архаический блок.

В-четвертых, человеку кажется, что фатальные стратегии приводят ко Злу. Но на самом деле все не так, согласно философии Бодрийяра. Фатальная стратегия — это погружение, без возможности перезарядки символа. По сути, движение за пределы гиперреальности, стремление опуститься еще ниже все время вниз, деградируя все больше и больше. И заканчивается это тем, что человек сталкивается с гаммой психологических повреждений либо с психиатрическим заболеванием, что и является, в сущности, его неконтролируемым переходом за пределы гиперреальности.

Это состояние легко можно описать в виде летящего орла, который внезапно врезался в радиатор автомобиля. Его полная отрешенность, вздыбленные перья и полностью очумевший взгляд очень ярко характеризуют это состояние «выхода за пределы гиперреальности». Фатальная стратегия — это тот орел, который попал в решетку радиатора.

Надо сказать, что «фатальные стратегии» по-русски — это несколько иное. На русскоязычном пространстве фатализмом, по сути, является революционизм. «Орел в решетке радиатора» — модель, более свойственная для США. С точки зрения прототипа у нас — это известный всем по советскому мультфильму попугай Кеша, который сидит в клетке и лапой достает чайник, для того, чтобы попить, а затем дальше продолжает требовать «свободу попугаям». Он именно «революционист» это даже не революция, и не революционер, а «революционист», как некая пародия на революционеров. И всё происходит с точностью до наоборот: где нужно применить радикализм, его нигде не применяют, но там, где он не нужен — его применяют. И это основа нашего общества — ненужный радикализм.

Радикализм направлен почти всегда не в ту сторону, куда его нужно направить. Другими словами, вместо того, чтобы бороться с людьми, необходимо бороться с эпидемией, но радикализм направлен в сторону людей. И это отмечал Жан Бодрийяр в каждой своей работе. У него есть серия книг об этом явлении: «Радикальное мышление» (1994), «Радикальная инаковость» (2008), «Агония власти» (2010).

Напоследок отмечу еще один момент касательно человека. Жан Бодрийяр выделял, что «смерть» выступает главным двигателем человечества. Философ ссылается на Фрейда, который говорил о том, что у человека существует два двигателя: жизнь и смерть. И где-то нами движет жизнь, а где-то — смерть. Но в обществе потребления большинством движет смерть, поскольку жизнь ими двигать перестала. Именно поэтому Жан Бодрийяр рассматривает смерть, как главный двигатель этой придуманной симулятивной, гиперсимулятивной реальности.

PhD Мальцев Олег